Такие разные керамисты...

Нимало не претендуя на полноту и всеохватность труда сего, а также питая смиренную надежду на то, что читатель наш не обделён ни образным мышлением, ни чувством юмора, осмелились мы явить миру небольшие заметки о том, какими разными бывают люди, чья жизнь так или иначе связана с созданием керамики.

Конечно же, некое «деятельное родство» есть у всех керамистов мира. Ведь почти всем им приходится начинать свои творения с возни с глиной – этим прахом мироздания, из которого при некотором умении можно создать всё, что душе угодно. Ну, или почти всё...

Однако дальше различий становится всё больше, поскольку глина и керамика невероятно богаты по части того, что и как можно из них сотворить.

Один только пример для начала. Есть керамист (поверьте, он реально существует!), который предпочитает создавать свои монументальные произведения так: вывалив на заднем дворе мешок влажной глины, забраться в неё с ногами и вдохновенно её топтать и месить подобно застрявшему в болоте лосю. Результат – в виде множества следов его безусловно гениальных ступней – будет впоследствии обожжён и предъявлен понимающей публике в какой-нибудь галерее современного искусства.

Другой будет сидеть днями и ночами, склонившись над фарфоровым медальончиком пуговичного размера, и кистью толщиной в один волос выписывать на нём сцену из средневековой жизни с трубадурами и дамами в кринолинах.

Все мы под художественным результатом понимаем разное, а под состоянием счастья – тем более. Тем не менее, есть основания полагать, что у вышивальщиц бисером или, к примеру, кузнецов «внутривидового» сходства несомненно больше, чем у коллег-керамистов. И если, скажем, при всех отличиях музыкальных инструментов и несомненной разнице между тромбонистом и скрипачом, все музыканты обязаны уж по меньшей мере иметь музыкальный слух, то о керамистах, к сожалению, ничего подобного определённо утверждать нельзя.

Стихийность и «природность» самого материала, его сравнительная послушность и простота дают возможность и создателю самой кривенькой и неказистой плошки выставить её под названием, к примеру, «Сотворение сущего» и утверждать, что в ней заключена особая художественная ценность, которая творилась шесть дней, а на седьмой мастер отдыхал.
И вообще, в керамике ты – абсолютно независимый человек: сам себе и композитор, и исполнитель, и дирижёр... а часто – и ценитель, что уж грех скрывать. Сам себе надумал – этакое! Сделал! И сам заценил!

Итак, керамика столь богата и многообразна, что позволяет выразить себя кому угодно и в какой угодно манере. Но иногда мы радуемся тому, что она весьма технологична, всё-таки требует некоторых знаний и технического оснащения даже на начальном этапе и поэтому далеко не всякого допускает до своей капризной особы. Куда как проще стать живописцем: купить краски и бумагу (или готовый холст)– и творить! Керамике же нужен как минимум обжиг, и это подчас останавливает некоторых «творцов», ищущих лёгких путей для самовыражения и немедленных, причём сразу ошеломляющих результатов. Не каждый возьмётся за гравюру или анимацию, не каждый (слава Технологии!) придёт и в керамику. Но и среди тех, кто всё же с ней так или иначе соприкоснулся, можно встретить самых разных, в том числе в своём роде выдающихся личностей.

Надо сказать, что яркие индивидуальные особенности керамистов проявляются почти сразу, ещё на этапе ученичества. Пожалуй, в этот период различия между ними видны даже в большей степени, поскольку часть людей, пришедших на обучение, создавать потом керамику самостоятельно и не будет. К сожалению или к счастью – это уже другой вопрос.

Пятнадцать лет постоянных, практически ежедневных, наблюдений и более полутора сотен учеников – неплохой опыт, позволяющий строить самые разные классификации тех, кто жаждет знаний в керамической области. Конечно, это деление происходит по разным основаниям, к тому же оно весьма условно, но тем не менее даже такое приблизительное описание неплохо отражает общую картину.

«Зачем мне это надо» или разные мотивы обучения

Развлекающиеся – «То ли в избу и запеть – просто так с мороза? То ли взять и помереть – от туберкулёза?»

Узнаются моментально по характеру запроса: «можно ли прийти завтра (или самое позднее – в ближайший выходной), заниматься вдвоём с другом (мужем, подругой, ребёнком); посетить один урок и за это время, за один час (было даже и такое), сделать на круге пару кружек (вазу, чайник, скульптуру) и декорировать их, чтобы через недельку можно было забрать уже готовые изделия (или забыть о них навсегда – комментарий наш). Шампанское, свечи и работа вдвоём за одним кругом приветствуются» – подлинные выдержки из электронных писем людей, жаждущих необычных развлечений.

Поток подобных запросов, изобилующих смайликами и восклицательными знаками, нарастает после очередного показа по ТВ знаменитого фильма Цукера «Привидение». Хорошо, что не запрашивают в дополнение к гончарке какую-нибудь криминальную интригу или эротический спектакль.

Интересно, получают ли, к примеру, учителя музыки подобные письма?
«Хотим с мужем (далее варианты компаньонов) сыграть дуэтом (на скрипке и виолончели) «Маленькую ночную серенаду» Моцарта. Желательно в романтической обстановке и с видеосъёмкой. Опыта игры на музыкальных инструментах не имеем».

«Таких не берут в космонавты...»? Но это мы – таких не берём в керамисты. Ибо им есть, куда направить свои стопы. Ныне керамические курсы произросли в таком количестве, что в погоне за клиентом предлагают любые услуги. Пуркуа бы и не па?..

Расширяющие свои горизонты, или и швец, и жнец, и на дуде игрец.

Люди, которые добавляют керамику к списку своих увлечений (часто и без того обширному); те, кому интересно новое и разное. Чаще всего это активные и любознательные молодые, которые не боятся пробовать и погружаться в нечто незнакомое и увлекательное. Только вот времени и сил у них подчас на всё запланированное не хватает, а их попытки растянуть сутки хотя бы часов на тридцать тоже удачными назвать трудно.

Другая, более стойкая и серьёзная категория увлечённых – «те, кому за сорок» или даже «начинающие пенсионеры», уже сделавшие желаемую карьеру, поставившие на крыло детей и даже выпихнувшие их из гнезда. Теперь же они хотят посвятить так стремительно убегающее время себе- любимому и заняться наконец тем, чего душа просит (возможно, просит уже давно, только вот кто ж её раньше-то слушал?..)
Прочувствовав на собственном опыте, что достичь высот мастера в керамическом деле не просто, да им и не особенно нужно, такие ученики не просто учатся, а скорее сотрудничают с преподавателями (мы помогаем им сделать самую технически сложную часть работы и берём на себя некоторые рутины). Для себя же они оставляют часть творческую – придумать изделие, сделать его эскиз, а дальше – по мере желания и возможностей: ученик делает сам именно то, что ему нравится и хорошо получается.
Как правило, это мудрые и разноплановые люди, интересные и понимающие собеседники, с которыми легко работать и общаться. После окончания курса обучения чаще всего делают керамику своим хобби – на том уровне, которым они владеют, – и с удовольствием украшают ею собственную жизнь и дарят свои изделия друзьям.

Особая статья – люди творческих профессий, которые пришли получить дополнительные знания и умения уже в области керамики: дизайнеры, художники других специальностей – от сценографов до иллюстраторов; стилисты, ювелиры... список можно продолжать и продолжать. Они чаще всего умеют вдумчиво работать с новым материалом и, в отличие от «новообращённых» новичков, понимают, что простота работы с глиной – кажущаяся и требует немалых усилий даже от тех, кто имеет опыт в других художественных сферах. Хотя встречаются и такие «профессионалы», которые безмерно удивляют своими результатами и заставляют усомниться в том, что их дипломы получены честным путём... да и существуют ли они на самом деле?..

Обретающие профессию.

Те, кто приходит с твёрдым намерением в дальнейшем делать керамику профессионально и даже по возможности зарабатывать этим на жизнь. Учатся по большей части упорно и старательно, вникая во все нюансы и выполняя все задания, включая те, что придумывают себе сами. Как правило, нужные навыки осваивают с максимально доступной им скоростью. Хотя нередко склонны действовать по шаблону, повторять показанное мастером и твёрдо однажды выученное, отчего чувствуют себя беспомощными, если ситуация меняется (а в работе с глиной это происходит на каждом шагу).

К сожалению, именно они часто бывают озабочены прежде всего тем, выдадут ли им по окончании обучения какой-нибудь диплом или хотя бы сертификат, не особенно задумываясь о том, что в наше время подобные бумажки свидетельствуют разве что у наличии обучающей компании цветного принтера.
Зато именно среди таких учеников больше всего организованных, целеустремлённых и не терзающихся сомнениями по поводу того, действительно ли им нужна керамика. Их способность прямо таки «поглощать» знания и преодолевать множество препятствий на пути к новой профессии вызывает уважение и восхищение.

Именно такие ученики обычно массу времени проводят в Интернете, выкапывая и коллекционируя самые разные картинки и ролики на тему керамики, и про всё это хотят знать, как оно сделано. Лучший вариант – если человек на основе полученных знаний всё-таки стремится сформировать собственный стиль, а не заниматься заимствованием или даже прямым копированием своих учителей или других керамистов (а соблазн встать на такую лёгкую дорожку безусловно велик).

Некоторые ученики из этой категории склонны пытать преподавателя вопросом: «Почему у меня не получается, как у вас?» Подробно рассказываем, что вообще-то на отделение керамики в вуз надо ещё поступить, пройдя нешуточный конкурс (да-да, рисунок гипсовой головы и капители – обязательно... да вы хотя бы попробуйте и посмотрите, что у вас получится!). Потом проучиться пять лет, ежедневно выполняя задания по всем общим дисциплинам, и это – не считая специальности как таковой. И даже если вы будете удостоены самого распрекрасного пятёрочного диплома, это ещё не значит, что у вас будет получаться всё задуманное, и за вашими работами выстроится очередь желающих их приобрести и выразить вам свою безмерную благодарность. Ну, и теперь: чего вы хотите после семи-десяти уроков по два часа каждый?..

Что ж: детско-подростковая наивность по мере взросления, через несколько лет активного занятия искусством керамики, обязательно пройдёт. К сожалению, не у всех. Но и профессионально в керамику придут лишь единицы.

Бывает довольно грустно, если человек, по его словам, «внезапно осознал, что рождён с единственной целью – творить из глины», и, получив несколько уроков, принял решение о том, что керамика – это именно «его» занятие, но затем обнаруживается, что в реальности у него нет достаточных способностей, чтобы сразу же начать создавать действительно авторские работы. Потрачена масса денег и времени, а результат выглядит довольно беспомощным по художественной части. Впрочем, любители и покупатели находятся на самые разные вещи, а проблема эта существует во всех видах деятельности, включая не столь творческие.
Но гораздо печальнее другое: некоторые представители такого типа учеников почти сразу сами начинают заниматься преподаванием, считая, что для этого они уже достаточно много знают и умеют. Недоросли плодят недорослей.
Что ж, тут каждый решает сам. Но если вы ищете себе учителя – в первую очередь посмотрите, что он умеет делать, и устраивает ли вас хотя бы уровень его работ. Умеет ли он учить – это уже следующий вопрос, ответ на который вы получите позже, и мы искренне желаем вам не оказаться в числе глубоко разочарованных.

Ищущие себя и ждущие «спасательный круг».

Мотивация такого рода встречается очень часто, хотя порой обнаруживает себя далеко не сразу: не потому, что ученик её скрывает, а потому, что попросту не осознаёт сам. К тому же «поиски себя» подспудно сопровождаются и подпитываются мотивами другого порядка. Оттого и люди в этой категории встречаются очень и очень разные.

Те, кто ищет для себя средство избавления от депрессии и утраты смыслов, от жизненной рутины и череды проблем, передышки от опостылевшей работы или семейных сложностей – а у кого их, собственно, нет?..
Часто это – тонко чувствующие и благодарные ученики, высоко ценящие радости свободного творчества и созидания.

Встречаются и «вечно неудовлетворённые» личности с «необычно сложной», как они считают, судьбой или «возвышенными» запросами, недовольные своим нынешним статусом или актуальными занятиями. Пробуют податься в самые разные сферы – от эзотерики до землепашества, хотят попробовать и керамику в том числе – а вдруг это то, чего им так не хватает в жизни?.. Настроены ко всему весьма критично, ждут каких-то необыкновенных переживаний и впечатлений, а от себя – небывалых и быстрых достижений. Не удивительно, что вскоре разочаровываются и бросают занятия, так и не добравшись до того «золотого костыля», который соединяет наконец желания и реальные умения.
Впрочем, мы рады, если у них всё заканчивается хорошо: они с керамикой не создают серьёзных отношений, не заводят детей... в общем, живут долго и счастливо отдельно друг от друга.

Конечно, кроме собственно мотивации, приводящей человека к керамике, очень важными оказываются различия в умении учиться этому непростому делу. Каковы же они?

Эгоцентрик (простонародное).

По-научному – «пуп мироздания вульгарис».
Ученик, который считает, что глина должна подчиняться тем правилам, которые ему удобны, и которые он сам придумал или «чувствует интуитивно». А физические законы, определяющие поведение глины на гончарном круге или, к примеру, при сушке, должны лично для него сделать исключение и работать так, как ЕМУ кажется естественным.
Когда эгоцентрику показываешь эффективное действие и объясняешь его физический смысл (к примеру, направление вектора силы при центровке глины на круге), в ответ чаще всего слышишь: «Я всё-таки по-своему попробую – так, как мне кажется, это надо делать».
Раз-другой ошибиться – пожалуйста: все мы учимся путём проб и ошибок. Настаивать на третьей пробе после двух неудачных попыток – это уже диагноз эгоцентрика.

Прогноз тут, увы, неблагоприятный. Тип редкий, у нас надолго не задерживается, да и задерживается ли он вообще где-нибудь?..

Дядя Марка Твена Уильям «все допытывался, куда деваются неудавшиеся паяльщики, оружейники, сапожники, механики и кузнецы, но никто так и не мог ему этого объяснить» (см. рассказ Марка Твена «Мои часы»). С кончины дядюшки Уильяма прошло уже много лет, но наука всё ещё не может внятно сказать, куда деваются и как выживают такие эгоцентрики, упорно полагающие, что окружающий мир должен быть устроен согласно их удобству. Хотя вполне возможно, что в зыбких гуманитарных сферах это и есть наилучший вариант существования – «не стоит прогибаться под изменчивый мир, пусть лучше он прогнётся под нас»...

Кстати, есть эгоцентрики и несколько иного рода – демонстративно беспомощные. Сигнал, постоянно отправляемый ими, звучит примерно так: «Помогите-спасите, я ничего не смогу, не справлюсь, не получится, устал, нет настроения, не пришло вдохновение, у меня нет фантазии вообще, я никогда не рисовал, я не успел подготовиться. Сделайте мне получше инструменты, организуйте мне удобное расписание, только я в субботу не могу, и вечером не могу, в среду могу, но эту среду я пропущу, потому что у меня другие важные дела... Глина сохнет? Правда?.. А вы не последите за ней, не размочите?»
Скрепя известно что и скрипя известно чем – конечно, последим, организуем, приготовим, подскажем и передвинем... Только вот – «один стукнет, другой брякнет, третий звякнет, а вместе получается»... нет, увы, ни воспитания по Жванецкому, ни толкового обучения тут при всём нашем старании не выйдет. Стоит ли начинать?..

«Эфирные создания».

Ценят глину прежде всего за возможность повозиться в ней с удовольствием, прикоснуться к «земной стихии» и приблизиться к медитативному состоянию.

Трудно их не ценить – хотя бы за их любовное отношение к материалу и восприятие мира именно глазами и душой художника... Хотя любовь эта – скорее платоническая, в живом соприкосновении с глиной они её почти не ощущают и плохо понимают.
Мечтательны и созерцательны, в процессе работы за гончарным кругом порой настолько погружаются в себя или воспаряют в мечтах, что совершенно теряют контроль над глиной. Часто уверяют, что им важен сам процесс, а результат не слишком интересен. В то же время нередко приносят идеи и эскизы таких сложных работ, которые могут быть не под силу и опытному мастеру.

«Опустить с небес на землю» эти создания бывает невероятно сложно, но если всё же удаётся перекинуть хотя бы «верёвочные лесенки» между фантазией и реальностью и сделать вещь, отвечающую их желаниям, – это вызывает у них такую непосредственную детскую радость, которая с лихвой компенсирует все предшествующие проблемы.

«Теоретики».

Такие ученики вообще-то не особенно любят прилагать какие-то постоянные усилия, а в работе руками – тем более. Загадка, для чего вообще они приходят учиться. Видимо, для них есть в этом какой-то очень глубоко спрятанный (от нас) смысл.
Иногда он приоткрывается: к примеру, желаю продемонстрировать подругам, знакомым, родственникам... своему мужчине-спонсору, что – «я творческая личность с высокими духовными запросами». Или хотя бы: «Я тоже чем-то интересуюсь и что-то умею делать. И даже руками». Понять эту нехитрую стратегию можно. Но почему бы не ограничиться, скажем, выпеканием пирожков с капустой по фамильному рецепту или вышиванием крестиком? Почему именно керамика, где ежедневно приходится иметь дело с вязкой пачкающей глиной, непослушным гончарным кругом, раскалённой печью и тому подобными «ужасами»? Не приходит в голову ничего, кроме того, что это, возможно, дань моде или, наоборот, тяга к «оригинальности».

Тем не менее, «теоретик» очень любит руководить мастером, когда тот помогает ему скрутить изделие по «суперпроекту», как правило, утащенному с просторов интернета. А чаще всего – что греха таить! – мастер сам его полностью и изготавливает. При этом оба делают вид, что ученик тоже постарался на славу, и в общем оба остаются довольны. Зато «теоретик» охотно и подробно рассказывает друзьям – реальным и виртуальным, – о том, как он или она занимается керамикой, и какое это прекрасное и редкостное занятие (а вот с последним мы совершенно согласны!) Самые успешные представители этого типа даже просили нас помочь им составить бизнес-план по открытию собственной мастерской с галереей при ней же, в коем подробно расписать стоимость оборудования и материалов. Нетрудно догадаться, что первым номером в этом плане стоял обязательный пункт: «Поездка в Эмираты в пятизвёздочный отель для поиска вдохновения».

И наконец – «Любимчики» или «Гордость школы».

Легко схватывают главное, но не упускают и деталей; логичны и последовательны; работают споро, но спокойно и равномерно; не забегают вперёд, но и не стараются повторять то, что уже хорошо изучено. Получают радость и от процесса, и от результата. При работе с глиной постоянно прислушиваются к ней, наблюдают и запоминают, что происходит; стараются изучить её характер, чтобы потом использовать этот опыт в своих целях. Внимательны и к тому, что показывает и рассказывает преподаватель, причём стремятся не просто всё выучить, а понять смысл и нюансы его действий.
Когда работают дома самостоятельно, могут находить нужные приёмы сами, не ждут постоянных подсказок, а всё время ищут у глины ответов на свои вопросы. Вопросов же задают много, но вовремя и по делу, сами активно мыслят на заданную тему. Ведь им интересно искать нужные пути, а чтобы долго не ходить по ложным, приходится тратить время на размышления...
Как правило, не опасаются неудач, относятся к ним с юмором и стараются извлечь из них пользу.

То есть это счастливый тип ученика, который любит и умеет учиться. С ним легко и интересно, потому что видишь, как прорастает, а потом колосится вспаханное и засеянное тобой поле. Именно таким хочется передать всё, открытое и накопленное тобой за годы работы, чтобы потом наблюдать за их ростом и становлением с восхищением и гордостью везучего родителя. Ибо недостаточно давать, нужно, чтобы кто-то сумел взять. И нести дальше и выше...

А теперь поговорим немного о том, что у всех на слуху и, как правило, первым приходит на ум, когда мы говорим о различных типологиях людей. Угадали, о чём речь?.. Ну, конечно же, о темпераменте! Итак:

Тип темперамента и стиль керамиста

Флегматик.

Сидит за гончарным кругом и второй час размазывает по нему глину, как в детстве по тарелке остывшую манную кашу с комочками. На вопрос: «что это будет?» – долго думает и отвечает туманно: «Да что-нибудь». Его и правда вполне устраивает «что-нибудь», вот только на начальных этапах и такое не всегда выходит: глина длительной возни с ней не любит – размокает и «садится».
Зато у флегматика есть неоспоримое преимущество: если уж ему достанет упорства и он что-то усвоит – это навсегда. Медленно, но верно, не спеша и не ошибаясь, он будет делать толстостенные добротные вещи.

Глина любит тех, кто работает спокойно, и в конце концов вознаграждает их.
Флегматики предпочитают простые и удобные формы, всем своим видом внушающие уверенность и умиротворение. Из них получаются прекрасные ремесленники, хотя и художественный склад им может быть не чужд. Просто за всё новое они берутся с некоторой опаской, долго продумывают детали и делают пробы. А качество всё-таки ценят много выше «полёта фантазии».

Холерик – это воплощение образа «настоящего художника» в обыденном сознании.

Чаще всего – голодный до нового и необычного, «псих ненормальный», опережающий время, возможности глины и свои собственные.
Это его ночью поднимает творческая мысль и не даёт спать. Она приходит, ещё ни кем не виданная, и просится на холст, в глину – в жизнь! Холерик-художник чувствует, что и его творениям,
«Сорвавшимся, как брызги из фонтана,
Как искры из ракет,
Ворвавшимся, как маленькие черти,
В святилище, где сон и фимиам…

...настанет свой черёд».

А пока не настал... впрочем, если настал – тем более: чаще всего именно холерик пьёт горькую запоями, с редкими остановками. Трезвым бывает редко и тогда поносит всех и вся. Пьяненький становится умильным и обожает всю вселенную.
Окидывая взором свою керамику, может впасть в любую крайность: восторг любования или гнев отвержения, причём по отношению к одним и тем же вещам. То не может расстаться ни с одной своей работой, то запросто подарит любому, кто о ней хорошо отозвался.
Если сегодня в настроении преобладают гневно-критические минорные аккорды то... полетят керамические черепки по всем закоулкам мастерской!... И вдруг – поставит какую-нибудь плошку перед собой, просидит час перед ней, а после заплачет от умиления, от душевного проникновения в её суть. И вообще в его присутствии о керамике говорить надо либо хорошо, либо... ничего.

Часто меняет стиль, пробует всё новое, задуманное предрассветными бессонными часами. Если им завладела какая-то идея, она не подвергается критике и анализу, а тут же берётся в работу. И холерику нужно это сделать срочно, тут же, иначе не успеть!
Куда не успеть? – спросите вы. Неважно! Думать вообще некогда, делать надо.

Часто работы холерика яркие, лёгкие, «возвышенные», сделанные быстро и под влиянием настроения. Точная проработка, детальность, повторы – не его стезя. А вот всё необычное, несимметричное и «выходящее за рамки»; нарисованное крупными мазками и слепленное небрежно – ему родное...

Как вы понимаете, художественная ценность тут может быть как и высочайшей, так и никакой. С типом темперамента она вообще никак не связана. А с чем связана – никто не знает и, похоже, не узнает никогда.
Холерик-ученик подчас бывает невыносим, поскольку рвётся вперёд, как необъезженный мустанг, который не только может невзначай лягнуть, но и норовит укусить того, кто старается обуздать его метания. И конечно, на каждом шагу делает ошибки, для глины часто роковые. Приходится начинать всё сначала, что ещё больше выводит холерика из себя.
Вообще-то лучше не стоять рядом с работающим гончаром-холериком, если вы чувствуете: что-то «закипает», и вот-вот... Глина может полететь куда угодно, в том числе (не нарочно, конечно!) и в вашу сторону.

Сангвиник.

Как и в традиционной классификации, пожалуй, самый «лёгкий» тип и для овладения керамическими премудростями, и для дальнейшей работы. В меру шустр и в меру спокоен, легко переключается, но и легко сосредотачивается. А главное – не подвержен той буре эмоций, что терзает холерика, но и не страдает их недостатком, как флегматик.
Приподнятое и дружелюбное настроение – его козырь в работе с глиной, которая охотно «идёт ему навстречу».

С другой стороны, этот тип часто бывает легковесен и «скользит по поверхности» любого дела, поэтому большинство «пробующих и уходящих» учеников – это сангвиники. Поначалу у него всё получается быстрее, чем у других, но потом он, утратив первоначальный интерес и активность, может сравняться с остальными или даже далеко отстать.
Не любит долгих раздумий и значительных усилий, зато радуется всему, что вышло из-под его рук. Легко заимствует чужие идеи, порой забывая о том, что они – не его собственные. Чаще склонен делать несложные традиционные вещи, тяготеет к простым ярким рисункам или смешанным поливам разными глазурями.
«Звёзды с неба» ему достаются редко, впрочем, он этим и не озабочен. Любит работать в компании, в одиночестве хиреет и скучает. Часто именно керамисты-сангвиники становятся организаторами студий и мастерских, охотно берут подсобников, с удовольствием отдают другим не только рутины, но и творческую часть, занимаясь контактами, рекламой, продвижением своей керамики на рынке и прочими делами того же рода.

Остался меланхолик.

Ну и пусть себе остаётся.
«Как бы чего не вышло» – это девиз меланхолика. Его мир полон утраченными иллюзиями и вселенской скорбью по этому поводу. А неудачи моментально повергают его в уныние. Посему за гончарный круг меланхолик садится редко – опасается его, как живого и непредсказуемого существа, бороться с которым у него просто недостаёт энергии. Для многих из них круг – это вообще тайный враг. Молчаливый и оттого ещё более опасный. Может разогнаться сам до невиданных скоростей, сбросить с себя то, что только начало получаться, призвать его к порядку невозможно, управлять им – тем более. Лучше держаться в сторонке.

Поэтому меланхолик любит заниматься в основном ручной лепкой и росписью. Хотя глина в его представлении – тоже та ещё вредительница. Растрескивается в руках, вместо ровных колбасок скатывается в какие-то крысиные хвосты, всё время из неё вылезают воздушные пузыри и комочки. И всё это сразу порождает панику и чувство вины: «А-а-а! Я безрукий, бесталанный, ненавижу себя, у меня никогда ничего не выйдет, мама права, она всегда права, брошу всё, навсегда останусь тихим бухгалтером».

Долго готовятся к работе, обдумывают её и сомневаются... похоже, главное для них – всё-таки решить, что и как изобразить, как будто этот вот горшочек – последний, и другого такого уже не будет, и им надо вложить в него всю мощь своего интеллекта и все грани таланта. «Сделать резьбу или гравировку?.. Для резьбы тут маловато места. А гравировку – слишком просто. Вдруг горшочек обидится?..»
Любят обзаводиться массой инструментов и приспособлений, без которых им «никак не обойтись». Или – «а вдруг понадобится, а у меня уже точно есть!» Есть подозрения, что на кухне меланхолика можно запросто обнаружить ножницы для вскрытия перепелиных яиц, щипцы для омаров и узорчатые силиконовые формочки для домашнего шоколада.

Именно среди меланхоликов встречаются перфекционисты, которые нередко обнаруживают, что плод их стараний и бесконечных исправлений – стенка горшка, истончённая до яичной скорлупы, жаль, что не столь прочная. Именно они считают, что у всех других учеников работы лучше, интереснее и сделанные мастерски, а у них получается исключительно жалкое и ничтожное.
Однако и то, что выходит у них без чрезмерных усилий и терзаний, тоже вызывает подозрение. Ведь мироустройство в восприятии меланхолика таково, что просто так ничего тебе не подарит, будет сопротивляться и чинить препятствия, коварно ждать твоих ошибок, выпячивать их всем напоказ и злорадно хохотать при этом... «Значит, это случайно, это не я, это само так вышло, мне ни за что не повторить... Или всё-таки это у меня получилось?.. Тьфу-тьфу, как бы не сглазить! Ой, только не хвалите меня, пожалуйста, от этого я сразу порчусь!»

Вначале меланхолик вызывает инстинктивное желание броситься на помощь, утешить и приласкать, а после долго уговаривать и убеждать, что на самом-то деле он ого-го и очень даже... Правда, после нескольких безуспешных попыток вернуть человеку душевное равновесие запасы доброты и внимания куда-то исчезают и заниматься переливанием их в «дырявый» сосуд уже не хочется. Впрочем, как и рыдать, обнявшись.

Самое печальное, что у таких людей и на самом деле существует статистически достоверная высокая вероятность невезения. Кто-то другой без особых раздумий положил кистью несколько мазков глазурью – и после обжига они вдруг неожиданно заиграли цветом. У меланхолика же при всём старании всё, что может пойти не так, именно не так и пойдёт. Потрескается ручка, приклеенная со всем тщанием; при обжиге именно на его горшок упадёт кирпичная крошка с печного изолятора и вплавится намертво в глазурь; аэрограф при работе засорится семь раз из пяти возможных, ну и так далее.
До сих пор для нас загадка, что именно действует таким образом. Меры по технике безопасности в присутствии такого «неудачника» усиливаются вдвое, но помогает это мало. Ведь это горемыки того рода, что вечно попадают каблуком-шпилькой в трещины на асфальте, роняют на себя мороженое, теряются между тремя домами и машинально опускают в мусорный бак пакет с дублёнкой, приготовленный для химчистки.

Однако, при всей своей душевной хрупкости, те меланхолики, которые и на самом деле влюбляются в керамику и посвящают ей часть своего внутреннего мира, всё-таки продвигаются в этом деле – пусть даже мелкими шажочками, через страхи и неудачи, жалобы и сомнения. И если уж они находят общий язык с глиной и научаются спокойно переносить её капризы, в дальнейшем могут стать прекрасными мастерами, особенно в рамках найденного для себя и многократно опробованного стиля. Их работы наполнены чувствами, выверены и исполнены с присущим им стремлением к совершенству, поэтому часто находят отклик в «родственных душах».

Конечно, эти портреты весьма условны и утрированы. Тем более, что «чистых» темпераментов почти не существует.
Однако же глина, и особенно гончарный круг – прекрасные «диагносты». Они наглядно покажут, особенно у новичка, его импульсивность или ровность, медлительность или быстроту, чувствительность или «толстокожесть».
Но они – не только «диагносты», но и в своём роде «терапевты». Если человек влюбляется в керамику и готов преодолевать сложности на пути к ней, работа с глиной на круге вполне может смягчить какие-то его особенности, мешающие делу – либо усилить те, которые помогают. Импульсивные становятся более уравновешенными, медлительные научаются действовать поскорее, педантичные перестают так уж придираться к любой мелочи, а «пофигисты» вынуждены проявлять порой и терпение, и прикладывать усилия... И подобных позитивных перемен – не счесть.

С другой стороны, глина отражает и «подхватывает» не только особенности темперамента и характера, но и твоё настроение и состояние. Работа за гончарным кругом с целью обрести душевное равновесие может оказаться рискованным предприятием. Внутренний «раздрай» передаётся телу, и тут же – глине, которая в ответ проявит всю свою капризность: откажется подниматься, «свернётся калачиком», либо даже вовсе «взбрыкнёт» и «улетит» с круга – у неё в запасе масса вариантов показать вам, что пора успокоиться, иначе успеха не видать.

О, достопочтенный наш читатель! Пришла наконец пора обратить взоры свои на нечто более сложное и интегральное, высокопарно именуемое – «индивидуальный стиль работы».

Но и тут – для разбега – начнём, пожалуй, с самого простого и «бросающегося в глаза».

Безусловно, у каждого керамиста есть не только любимый цвет, но и «любимый размер». Здесь мы отметим лишь две крайние категории, кардинально отличающиеся друг от друга.

«Монументалисты», делающие интерьерную и архитектурную керамику, камины, сложные лепные и плиточные композиции.
К ним же, пожалуй, можно отнести скульпторов, ваяющих выставочные терракотовые работы, уместные лишь в больших пространствах.

В их работе крайне важно знание и соблюдение технологических правил и умение управляться с самыми разными вспомогательными материалами и инструментами. Дело в том, что работа с большими глиняными массами действительно крайне сложна и даёт на выходе и больший брак, но именно здесь явные дефекты изделий совершенно неприемлемы, и гордое: «Я художник, я так вижу!» можно забыть навсегда, тем более, что с другой стороны всегда стоит заказчик, который очень и очень состоятелен (другому подобные заказы не под силу) и весьма придирчив.

Представители этого типа керамистов часто относятся к остальным с неким высокомерием. Возможно, на это их провоцирует масштабность их работ, хотя именно в них чаще бывает больше ремесленности (в хорошем смысле, конечно) и показной декоративности, нежели воплощения каких-то художественных идей.

«Монументалист»-гончар начинается, пожалуй, с напольной вазы. Высоту последней поднять на круге тяжело даже физически, да и нужный для этого «оковалок» глины весом в семь-десять килограммов отцентровать на круге просто нереально.
Как справляются с этим гончары? Поднимают основу изделия, а потом постепенно, специально изготовленными «колбасами» добавляют глину сверху, выравнивая их и наращивая высоту – примерно так, как это делали мастера ещё в античные времена, создавая сосуды для вина объёмом в несколько декалитров, куда может запросто влезть пара человек (если, конечно, позволит ширина горлышка).

Что влечёт человека к изготовлению таких махин – сказать трудно. Болезнь почти любого начинающего гончара под названием «гигантомания» обычно проходит быстро и без следа, как только появляется понимание – сколько труда и упорных тренировок потребуется для того, чтобы поднять на круге... ну, для начала хотя бы сантиметров тридцать...
Однако ж в любом деле есть свои «спортсмены» с негласным девизом «быстрее, выше, сильнее», и «сияющие цели» впереди захватывают и подпитывают их адреналином больше всего. Что ж: в конце концов, лучше потратить невозвратное время жизни на то, чтобы научиться вытягивать на гончарном станке великолепные впечатляющие сосуды самых разных форм, нежели, к примеру, натренироваться держать на носу двадцать два гранёных стакана, поставленных один в другой, или... Впрочем, вы можете сами заглянуть в книгу рекордов Гиннесса или на телевизионное шоу типа «Удивительные люди» и выбрать что-либо по своему вкусу.

«Миниатюристы»

Обычно видны сразу, ещё на начальном этапе обучения. Первый же крошечный горшочек, сделанный на гончарном круге, разрисовывают со всех сторон и очень детально. Лепка тонюсеньких лепестков и тычинок, выведение тонких линий и роспись крошечных фрагментов не только не выводит их из себя, а и доставляет необъяснимое с точки зрения обычного человека удовольствие и погружает в умиротворённое состояние.

Тяготеют к работе с фарфором, бижутерии, изящной скульптуре, узорам, виньеткам и орнаментам; правда, иногда страдают избыточностью в деталях и неумением вовремя остановиться.

Их творческая судьба обычно не внушает опасений: для создания работ – причём часто очень хороших! – нужен всего-навсего маленький столик и компактная муфельная печь, а ценителей керамической миниатюры и всякого рода украшений встречается довольно много.

«Литейщики» – керамисты, которые уподобляются маленькому цеху по производству керамики.

Изделия тиражируются очень просто: есть гипсовая форма, снятая однажды с образца-модели, в неё наливают глину, разведённую до состояния сметаны, глина оседает на стенках формы – и изделие готово!

К сожалению, часто умалчивают о том, каким способом появились на свет те кружечки и блюдечки, которые они потом расписывают всё-таки сами, и непременно подчёркивают, что вот это – ручная работа.

Конечно, такой керамист тоже вручную делает и все литьевые операции – наливает шликер, зачищает дефекты изделия... Но, во-первых, это требует несравнимо меньше времени и умения, а во-вторых – и это главное! – литьевым способом на свет появляется большое количество вещей совершенно одинаковой формы.

Впрочем, каждый делает то, к чему он тяготеет. Главное – чтобы и ценители керамики, приобретая такие работы, понимали, что они мало отличаются от тех, что сходят с конвейера на керамических производствах.

«Блюстители традиций».

Делают в основном (или – исключительно) простые традиционные функциональные вещи; повторяют формы, сложившиеся веками в той или иной культуре, даже если к нашему времени они утратили прежний практический смысл.

Знаете ли вы, что такое квасник, близняшки, щанки, пользуетесь ли вы ими, спрашивать вряд ли стоит.

Часто «блюстители традиций» – прекрасные мастера, которые начинают работу с глиной ещё в детстве и умеют работать даже на кривоватых самодельных деревянных кругах с искусностью циркового эквилибриста. Вполне могут самостоятельно готовить глину, взятую непосредственно из карьера (процесс этот со старинных времён называется словом «отмучивать», что говорит о его безусловной трудоёмкости).

Гораздо более сомнительный вариант – тот, кто любит демонстрировать своё искусство на ярмарках и мастер-классах, намеренно облачившись для этого в холщовую рубаху и прихватив верёвочкой буйны власы. Среди них нередки поборники «экологически чистого» молочного «обжига», «обварной» керамики и иже с ними, которые по сути таковым не является. Ибо это вовсе не обжиг, а просто прогрев в обычной духовке, после которого органика (молоко или мука) в порах черепка запекается и образует вполне симпатичную декоративную поверхность. Делается всё легко и просто, выглядит привлекательно. Но полноценной посудой такая керамика быть не может. Как к этому относиться – решайте сами...

«Создатели бренда».

Типичный представитель этой категории керамистов – художник, который со временем нашёл определённый приём создания формы или декора и эксплуатирует его с упорством, достойным лучшего применения.

Никогда не раскрывает своих секретов и всячески демонстрирует, что является обладателем необыкновенной технологии, крайне трудоёмкой и редкой.
К его великому сожалению, почти всегда находятся вдумчивые и наблюдательные люди, которые со временем повторяют его находку (см. «экспериментаторы»). Спасением своего «бренда» он в этом случае обязан лишь характеру «открывателя», который обычно ни на чём не задерживается надолго, попробовал новое – и бежит дальше...
А наш стойкий приверженец собственного узкого стиля продолжает наводнять мир однотипными работами...
Впрочем, в этом тоже есть огромный плюс: художник становится узнаваемым, к тому же повторяемость вещей не требует от него больших усилий, и он может много времени посвятить продвижению своих работ и их продаже.

Часто «создатель бренда» – это бессменный член и участник всего: выставочных комитетов, «творческих» союзов, закупочных комиссий, и прочего, прочего – всего, где можно продвинуть своё. Вступает во всё. Даже в это. Озабочен только продажей своих клонов. Наверняка вы не раз видели послужной список такого деятеля: был, состоял, участвовал... а также, непременно – чем награждён и где упомянут. Прочесть его полностью может только человек, обладающий сверхтерпением. Особый вес имеют фотографии, где он снят рядом с другими знаменитостями – неважно, культурологами или футболистами. Искренне считает, что, чем больше зафиксированной на бумаге суеты, тем он важнее, главнее. Хотя зерно в этом есть: в природе, чтобы тебя не сожрали и чтобы выделиться, приходиться раздуваться до размеров, не свойственных данному виду. Вспомните жабу, которой вознамерились пообедать. Она надуваясь, становится вдвое больше вознамерившегося.

Мир творческому праху твоему! Спи спокойно – тебя ничто не потревожит!

Особый тип в этой категории – творцы мифов, создающие вокруг своих работ ауру необычности и привлекающие к этому романтические легенды и (или) магические смыслы. К примеру, человек находит на морском берегу кусочки старой керамики, рисует на них какие-нибудь символы (руны, иероглифы...) и продаёт как амулеты и обереги, попутно рассказывая, что, возможно, эти кусочки – черепки древних, ещё античных горшков, что у них многовековая история и соответствующая энергетика...
«Возможно» – здесь ключевое слово. С не меньшей вероятностью возможно, что это – обломки не столь старой черепицы, которая далеко не так тверда, как камень, и оттого быстро обкатывается морем. После нового обжига в них и вовсе ничего не остаётся прежнего, не говоря уже об «энергетике». Но мифы существуют для тех, кто хочет в них верить, а таких людей на свете – неисчислимое множество. И прекрасно, когда они находят друг друга.

Экспериментатор.

Увлечённо приобретает всевозможные глиняные массы и глазури, смешивает их в разных сочетаниях, постоянно выспрашивает: «А что будет, если...?» «А как сделать так, чтобы...?» Выискивает рецепты самостоятельного их изготовления, намешивает разные ингредиенты, от простой поваренной соли до истолчённых в муку пережжённых костей кенгуру...

Прекрасно, если человек понимает, что все результаты далеко не случайны и включает логическое мышление, а также погружается в изучение тех разделов физики и химии, которые имеют отношение к глинам и глазурям; планирует свои эксперименты и анализирует их результаты. Из таких людей получаются грамотные и опытные технологи, которые и создают для «парящих в небесах» художников новые интересные материалы для воплощения их идей. Художники-то порой глубоко задумываются, даже если спросить у них, к примеру, какой химический элемент придаёт глине красный цвет, или от чего зависит потёчность глазури.

Но, к сожалению, так бывает далеко не всегда. Часть «экспериментаторов» воспринимают керамику как некоторое чудодейство (а что там спорить, во многом это так и есть!) В голове такого керамиста роятся самые невероятные идеи, и все требуют немедленного воплощения. Ему кажется, что вот-вот найдётся какое-то волшебное средство, которое даст ему возможность легко и просто делать необычные и высоко ценимые вещи.

У начинающего экспериментатора такого типа где-то глубоко внутри таится убеждение, что другие-то мастера знают нужные секреты, просто никто не хочет ими поделиться (и тогда он смертельно на них обижается).

Именно поэтому часто предпочитает стиль «раку», основанный на том, что керамика достаётся из печи ещё раскалённой и затем поливается глазурями для пущего эффекта или опускается в ёмкость с чем-либо горючим для задымления и восстановления металлов из оксидов.

Наш «экспериментатор» окунает свой горячий горшок то в одну, то в другую «субстанцию» («субстанцией» называет всё, во что можно сунуть, опустить, погрузить своё «чадо») – перечислить все варианты нет никакой возможности. В этом его «творческое» мышление безгранично, то есть он исключительно креативен. А после остывания долго, с недоумением таращится на горшок: «Эк, как его припекло!» Похоже, это о нём сказано: «сделать хотел грозу, а получил козу».
Бывают, конечно же, в этом процессе счастливые исключения – удачные и интересные работы, но беда в том, что повторить их совершенно невозможно.

Спонтанно творящие.

Любят керамику за её «стихийность» и естественность, возможность быстро создавать простые вещи; считают, что это лучше всего выражает и их внутренний мир, и видение окружающего.

Учатся технологиям неохотно и чаще всего быстро бросают обучение, ограничиваясь лепкой кривеньких чашечек якобы в японском стиле и поливами разных глазурей. То, что получается на обжиге, их зачаровывает, они находят в отпечатках пальцев, красочных пятнах и потёках невиданные философские смыслы; а то, что созданное вышло из их собственных рук – тем более восторгает.

Стиль «раку» – квинтэссенция их философии, поэтому среди них также немало предпочитающих этот способ декорирования керамики. Как правило, любят коворкинги, тусовки и разговоры на возвышенные темы, будь то живая беседа "за рюмочкой чая" или многочисленные дискуссии на сетевых форумах.

«Современные художники».

Особая «каста» – как, собственно, и во всех других видах искусства.

Творят необычные композиции и инсталляции с загадочным смыслом, недоступным непосвящённым. Принято считать, что таким образом они становятся движителями новых направлений в искусстве, создателями «концептов», принципиально иных форм и образов.

Нет смысла подробно останавливаться на этой категории, поскольку о них гораздо лучше расскажут искусствоведы и историки, сочинившие огромное количество рецензий и критических статей на эту тему. Если, конечно, вы сумеете понять их пространные рассуждения и они действительно вызовут у вас те мысли и эмоции, которые предполагалось пробудить. Ну вот, к примеру: «Керамика Н.Н. имеет непостижимую архаическую природу, она заряжена энергией не переводимых в слово сильных лирических чувств, которые она сообщает своим произведениям».
Ну, раз непостижимую и непереводимую – тут даже и не поспоришь...

Поговорим теперь немного подробнее и о том, какими разными бывают гончары. Всё-таки работа за гончарном кругом – тоже особая, подвластная далеко не каждому и оставляющая в своих рядах лишь в своём роде избранных.

Типы гончаров

Тип номер один – Гончар-Мастеровой.

Описан под первым номером не случайно, поскольку и в реальности встречается довольно часто, и в представлениях человека, далёкого от керамического дела, занимает место традиционного образа Гончара.

Не стрижен, не брит. Одет в заскорузлую рубашку и в такие же порты. На всей, с позволения сказать, одежде лежит толстыми слоями высохшая глина. При движении куски отваливаются. Рабочую одежду не стирает никогда – просто выбрасывает, когда она изнашивается до прорех. Новая на следущий день выглядит почти так же, как и старая – из-за постоянного вытирания об неё перепачканных рук.

Распространённый подтип Мастерового, названный нами «подверженный», обожает портвейн «777», считая это число приносящим удачу. Амбре от этого, с позволения сказать, напитка доминирует в мастерской, подавляя остальные запахи – так же, как и валенки Тихона в его дворницкой.
Такой Мастеровой особенно бывает душевен к вечеру – в глазах северное сияние, а языком пытается что-то выразить: такое, этакое... Но беден русский язык при таком, усугублённом портвейном, порабощённом и угнетённом состоянии духа...
Наутро источает хмурь и разочарование несовершенством мироустройства. От вечернего сияния остались только две мутные глазные щёлочки, через которые больно смотреть на весь после-праздничный бардак.
Но к обеду приходит в свою норму – опять же, благодаря чудодейственному числу трижды семь. Начиная новый день и постепенно усугубляя состояние своего органона до вечернего остекленения, к сожалению, не помнит основной постулат подверженных: чем лучше вечером, тем хуже утром. Одним словом – не бдит.

А как жаль... Ведь он и хороший товарищ – всегда поможет. В любом деле! Но с особенным удовольствием – в деле, коему он более всего подвержен.

Здорово смотреть на его работу с глиной, когда он находится в приподнятом состоянии духа. Два утренних стаканчика – и он прямо таки парит над гончарным кругом. Тогда – ему всё подвластно.
Выкручивает на гончарном кругу большие, красивые сосуды. Или по-нашему, по-профессиональному – горшки. Имеет замечательные руки, о которых принято говорить – золотые. Глина в его руках извивается послушной, приручённой змеёй и только что не стонет, как любовница под мастером своего дела. Сейчас он – гончарный чудотворец; Пигмалион, оглаживающий, ласкающий: ножку, бёдра, шейку своей Галатеи...

Иногда люди, завороженные его искусством, набиваются к нему в ученики. Он долго отнекивается от такой перспективы – «дак... ну, дак... что я, в натуре» Очень настойчивым, при содействии его любимых магических цифр, умноженных на три, всё-таки удаётся его уговорить.
На следующий день начинается процесс обучения: «дак... не так, дак... вот как, дак... опять не так»... Этими «крайне вразумительными наставлениями» и ограничен весь процесс обучения. Обычно он продолжается не более двух дней. Наслушавшись повторенного многократно «дак... не так» и не получив толкового ответа на свой вопрос: «а как?», разочарованные ученики оставляют своего наставника наедине с кругом, глиной и излюбленным источником вдохновения.

Конечно же, существует и другой тип гончара. Смею надеяться, что к нему принадлежу и я.

Вот я за гончарным кругом: на мне черные чистые брюки с отглаженной стрелкой, фасонистая рубашка, из нагрудного кармана которой кокетливо выглядывает уголок свежего платочка. Если вынуть из кармашка платок и потереть им вокруг гончарного круга, то результат будет – как на корабле перед адмиралтейским смотром. Так что бендеровское: «Шура, вы пижон!» – это обо мне, и Балаганов тут совершенно ни при чём.

А если серьёзно – такое «пижонство» возникает прежде всего потому, что в обстановке чистоты и порядка лучше работается. Глина есть субстанция прилипчивая и «чумазая», и большинство гончарных мастерских, особенно где работают на тираж, выглядят так, словно на них сошёл селевой поток, следы которого остались повсюду, не исключая даже потолок.

Удручающая картина! Наверное, к таким мастерам в детстве не выбегал «вдруг из маминой из спальни, кривоногий и хромой...».

Хаос не имеет структуры, и глина, пока не превратилась в керамику – в нечто стройное, оформленное, прекрасное, – пребывает в изначальном аморфном состоянии.
Хорошо, когда вокруг – чистота, не затеняющая выразительных линий вашего творения, не «замусоривающая» ваше восприятие пятнами на коленях и бурыми лужами на рабочем диске... А если ещё хороший свет, и старый джаз тихонечко что-то бормочет-нашёптывает рядом... совсем иное настроение!

Есть у такого «пижонства» и другие «плюсы». Во-первых, профессиональный гончарный круг сделан из металла. Его рабочую поверхность нужно постоянно протирать и изредка смазывать, ибо в противном случае он моментально покроется ржавым налётом (кстати, красная глина как раз содержит множество оксида железа, что та самая ржавчина и есть). Во-вторых, только что скрученную вещь, ровненькую и сияющую влажными боками, но ещё «дышащую» и капризную-податливую, как дитя, снимать с круга следует именно чистыми и сухими руками, чтобы не оставить на ней лишней воды, отпечатков от прилипающих пальцев и глиняной «жижи».

Впрочем, таких маленьких «секретов» у нас много. Да и не секреты это вовсе – тщательность, аккуратность, терпение... и снова терпение...

А что касается «источников вдохновения»... Признаюсь: многие из них мне не чужды. И рюмку хорошего французского коньяка не против принять внутрь, и вкусить блаженство массандровского «Ай-Сереза»... А уж белые вина особых сортов, с ноткой и терпкости, и натуральной сладости от заизюмленного прямо на лозе винограда – готов пробовать всякие: от лёгких инкерманских до ватиканских «Вин Санто»...

Впрочем, всё это – скорее итог целому рабочему дню, когда получилось задуманное, а особенно – когда выходит из горячей ещё печи такое долгожданное твоё творение...

Согласен: возможно, мы – гончары-«пижоны», или, как я услышал однажды – «интеллигенты», бываем излишне восторженны и многоречивы, когда говорим о своём деле. Возможно, мы – совсем не «спортсмены», и не упражняемся годами в вытягивании на круге гигантских сосудов. И много чего ещё «не...» Однако, керамика для нас – особенно гончарная! – «и божество, и вдохновенье, и жизнь, и слёзы, и любовь»... Воистину: лучше не скажешь!

И непременно хочется сказать о типе гончара, который раньше был чрезвычайно редок, теперь же – встречается постоянно, что не может не радовать. Это – Гончар-Мастерица.

Не думаем, что активное появление женщин всех возрастов за гончарным кругом случилось благодаря расцвету феминизма или ещё какого-нибудь модного течения. Во времена оные именно женщины творили из глины – в том числе вот эти невероятные огромные сосуды, до сих пор поражающие воображение. Ведь это основное предназначение женщины – создавать, поднимать из праха, упорядочивать хаос...

Подозреваем к тому же, что и тогда ей просто порой недоставало посуды для приготовления и хранения всех тех блюд, которыми хотелось попотчевать семью. А мужчины – их разве допросишься?.. У них охота, рыбалка, пахота, заседания и совещания, бридж... ну, в общем, неотменимые и крайне утомительные мужские дела, которые есмь становой хребет семейного благополучия.

А она и ничего, она не против: «Да, милый, конечно, отдыхай!» Кусок глины – ребёнку в руки, чтобы не мешал, длинный подол за пояс заткнуть – и за круг...

И уже в наши вполне цивилизованные времена что-то такое, видимо, в генах сохранилось. Чем ещё можно объяснить настолько стойкое и распространённое увлечение женщин гончарным делом?..

После длинного рабочего дня, оставив детей на нянек и домашние дела на время глубокой ночи, они готовы сидеть за гончарным кругом часами, стирая нежные руки и борясь с неподатливой поначалу глиной, чтобы таки стать волшебницей, коей подчиняются силы древних стихий – земли, воды и огня... А попросту – создавать красоту, уют и тепло, которого им подчас так не хватает в современной суетной жизни, и дарить её тем, кого любишь...

Надо сказать, что и обучаться гончарному мастерству к нам приходит гораздо больше женщин, чем мужчин, причём в возрасте от четырнадцати лет до шестидесяти пяти. Именно женщине принадлежит новое слово – «гончарство», в котором звучит явственно, что оно для них – не «дело», а скорее искусство, а в чём-то – и магия...

Конечно, далеко не все могут освоить его в должной мере, но есть у нас и примеры того, как именно женщины поднимаются от начинающих любителей до уровня профессионала и мастера, недоступного многим нынешним мужчинам, увы, постепенно утрачивающим не только навыки, но и способности к сложному ручному труду.

Они очень разные – от хрупких трепетных девушек с сияющими глазами до уверенных в себе и «хватких» основательных женщин, которым нипочём горящие избы и скачущие кони. Но их бесконечное терпение, умение прислушаться и приспособиться к глине, фантазия и радость от создаваемого – это то общее, что вызывает и восхищение, и уважение.

Конечно же, «чистые» типы керамистов сравнительно редки, но тяготение к тому или иному стилю можно увидеть у каждого.

К тому же, мы рассказали здесь далеко не обо всех направлениях и особенностях работы с керамикой.

Есть у нас и «реалисты», стремящиеся отобразить окружающий мир с максимально возможной точностью, есть и, условно говоря, «абстракционисты», которых предметность и фигуративность не интересует абсолютно...
Есть приверженцы «чистых» форм, будь то лаконичные классические линии греческих сосудов или «сумасшедшие», закрученные лихими спиралями или неуравновешенными плоскостями необычные объекты.
А есть и те, для кого форма – всего лишь основа, на которой вырастает сложнейшая скульптура или богатая роспись красками и глазурями.
Есть идущие от природности и естественности – и те, кто предпочитает «техно» и «киберпанк».
Есть свои «живописцы» и «графики», «пейзажисты» и «анималисты», «флористы» и «фантасты», карикатуристы и иллюстраторы... и так далее, и так далее...

Бывает любопытно наблюдать, как у многих мастеров с годами интересы и склонности меняются, и всё это безусловно отражается в их керамике.
А вот в другие художественные сферы состоявшиеся керамисты уходят крайне редко. Скорее всего, потому, что керамика – неисчерпаема, и она предлагает человеку такое разнообразие возможностей, что их не перепробовать и за несколько творческих жизней...